В темноте

Давид вышел из офиса на улицу, хлопнув тяжелой металлической дверью. Стекло в двери зазвенело и задребезжало, заставив Давида поморщиться. Он подкурил сигарету и застегнул длинную куртку – январь в этом году выдался совсем уж холодным. Спрятав руки поглубже в рукава, он сжал пальцы в кулаки, пытаясь защитить их от морозного воздуха. Было лишь немногим больше 4 часов пополудни, но на улице уже наступали сумерки, фонари загорались, отражаясь желтыми бликами на сугробах. Давид поднял лицо и посмотрел в серое небо, вдыхая морозный воздух всей грудью. Сегодня он работал последний день.

Ненавистная контора с глупыми сотрудниками вызывали у него приступы рвоты. Это был образец того, как не нужно работать. Только лишь наступает момент, что мысль о предстоящем буднем дне вызывает раздражение и уныние – работу пора менять. И без толку выходными заливать работу спиртом – такое уже не помогает. Когда он только начал здесь работать, он пытался рассказать своим коллегам о новых методах программирования, делился с ними алгоритмами, которые сейчас используют все ведущие программисты, и убеждал их в том, что их навыки устарели и необходимо смотреть дальше. В итоге все сводилось к тому, что его начальник Денис попросту говорил ему, что все это неправильно и необходимо все выполнять так, как он написал в техническом задании. Тогда Давиду было все это удивительно, потом он начал откровенно смеяться над каждым новым заданием, поражаясь примитивному подходу своего руководителя, в итоге все пришло к тому, что его охватило безразличие, и он попросту приходил на работу отсидеть свой рабочий день, выполняя бессмысленные монотонные задания, которые не только не соответствовали простейшим требованиям современных операционных систем, но и вполне могли нанести им вред, зацикливаясь на одном процессе и перегружая память.

Каждый день был похож на предыдущий. Давид уже представлял себе, что его память вошла в цикл, и мозг действовал алгоритмом одного дня. 7.00 – запуск системы, 8.00 - 9.00 - анализ полученных данных и тестирование систем на работоспособность, 13.00 – 14.00 - загрузка контента в корневую папку, 18.00 – синхронизация с GPS – модулем, 23.00 – спящий режим. Все та же дурная работа, все те же идиотские задания от начальника-имбецила. Давид здесь откровенно скучал, и приходя на работу, с самого утра начинал ждать наступления вечера, когда, наконец, огромные часы пробьют над правым ухом шесть раз, он выключит компьютер, спешно оденется и помчится домой. Лишь бы этот тупоголовый Денис не увязался за ним. Пару раз проехавшись с ним в метро, и так и не найдя общих тем для разговора, Давид теперь искал любые дороги, лишь бы не ехать вместе с ним. Мне нужно зайти к друзьям, в аптеку, иду в театр, - выдумывал он очередную отговорку и шел на другой вход в метро, там пил кофе из автомата, курил пару сигарет и только тогда заходил на станцию.

В этот последний день Давид уже ничего не делал на своем рабочем месте. Он чистил почту и кэш браузера, удалял сохраненные пароли и личные файлы. Он уже раз семь или восемь попил кофе и каждые полчаса выходил курить. Делать ему было уже нечего, да и не хотелось. Сегодня утром Давид объявил Денису, что хочет прекратить сотрудничество, то есть хочет уволиться, Денис не выражая никаких эмоций, ответил, что пусть доработает до вечера – потом с ним рассчитается бухгалтерия по оплате – а дальше он свободен…

*** Эйфория.

Проснувшись следующим утром, Давид первым делом увидел веселые солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь плотные шторы его комнаты. В будние дни таких лучей не бывает. Закурив сигарету прямо в кровати, он развлекался пусканием колечек дыма в лучи света и рассматривал, как причудливо они меняют свои формы и очертания. Бодро поднявшись с кровати, Давид резким рывком раздвинул шторы и отправился на кухню заварить кофе. Молока почти не осталось – но это вовсе не беда. Таким чудным утром его было невозможно расстроить. Зайдя в ванную – он включил воду, спешно разделся и влез в бурлящий поток. Поднял с пола недочитанную книгу Уэлша, Давид подкурил очередную сигарету и полностью расслабился, наслаждаясь литературой, никотином и кофеином. Как настоящий гедонист, подумал Давид и улыбнулся. Расслабив руку, он аккуратно сбросил книгу на коврик возле ванны и ушел всем телом под воду, слушая лишь как шумит вода в трубах и рассматривая белый потолок комнаты, шумно вдыхая ноздрями, пропитанный дымом, воздух.

У него начался этап эйфории. Давид наслаждался свободой. Его зарплата хоть и не была гигантской, но на оставшиеся средства он вполне мог себе позволить побездельничать несколько недель. Ну а пока Давид решил заняться тщательным поиском работы, такой, куда бы ему хотелось идти, да такой, чтобы его коллеги не были идиотами. С глупыми людьми ему было неинтересно работать. После того, как он уволился - он полностью преобразился. Лицо просветлело и сияло наслаждением к жизни. Он ежедневно просыпался ближе к обеду и неспешно наслаждался бездельем. Пил кофе лежа на диване, смотрел фильмы, номинировавшиеся в этом году на «Оскар», да потягивал пиво начиная с середины дня. Сейчас ему хотелось только немного отдохнуть после работы на бывшую контору – и затем приступать к череде собеседований и прослушиваний на должность ведущего специалиста по программному обеспечению. Нужно подкорректировать свое резюме, думал он, нужно добавить туда предыдущее место работы, возможно изменить желаемую зарплату в большую сторону, ну и добавить фото посвежее. Лень.

Шли дни. Давид постепенно обрастал бородой и начинал лениться все больше. Со следующего понедельника, думал он, сейчас уже среда, некогда будет ходить, размышлял Давид, лежа на, не застеленном уже как пару недель, диване. С каждым днем он просыпался все позже и позже, пока его суточный график полностью не изменился. Теперь он ложился спать поздним утром и просыпался вечером, когда было уже темно, и соседи начинали приходить с работы домой, громко хлопая при этом дверями тамбура. Давид практически не выходил из дома, лишь изредка отправлялся пополнить запас сигарет, да прикупить еды на несколько дней. Ему много не нужно. Разных круп да полуфабрикатных котлет. Главное – чтобы всегда был кофе. Сейчас он ходил по магазинам ранним утром, только когда продуктовые начинали открываться. Давид был едва ли не первым покупателем ежедневно, и кассиры, кажется, уже начали его узнавать. Это тот самый тип, что постоянно берет блок Кэмэла, и кучу пакетов гречки, риса и макарон. Приходя с покупками домой, Давид открывал банку пива, выпивал ее и ложился спать под шум очередного фильма. Он стал постоянно потеть во сне, отчего кровать насквозь провоняла. Все завтра, думал Давид и ложился спать. Со следующей недели, говорил он, и открывал очередную банку пива. Буду искать дальше, размышлял он, и лениво просматривал список новинок кино. Ему постоянно звонили работодатели и приглашали на собеседование, но большинство из приглашений Давид попросту игнорировал. Некоторые он проспал, на некоторые ему было лень ехать, а кое-какие конторы у него сразу вызывали недоверие. Каждый раз, когда ему звонили, он спал, и просыпаясь от треска телефона, пару секунд пытался привести голос в порядок, прежде чем ответить. Немного ведь странным выглядит то, что человек спит в три часа дня. Впрочем, ему это особо не помогало, и большинство из звонящих по его голосу обо всем догадывались и говорили, что перезвонят позже. Ну а перезванивали уже далеко не все. Беспокойство.

Этап беспокойства начался тогда, когда Давид понял, что у него остается совсем не так уж много денег. К тому же он с ужасом подумал о том, что зарплату никогда не платят с первого же дня. Для аванса нужно хотя бы проработать в компании пару недель. Нужно оперативно что-то решать. Давид резко изменил свой график. Первое, что он сделал – вернулся к нормальному режиму суток. Для этого ему потребовалось лишь одним утром не лечь спать. Вместо этого он перестирал все свои вещи, постельное белье, отмыл до блеска всю квартиру, и весь день вливал в себя литры кофе. К 5 часам вечера его сердце колотилось так сильно, что Давиду казалось, что оно врезается в грудную клетку. Чтобы немного успокоиться, он решил прогуляться. Он отправился на улицу и пошел вдоль дороги. Жил он на окраине, поэтому выйти из города оказалось делом двадцати минут. Когда он прошел последнюю заправку, перед ним открылся вид занесенных снегом полей. Летом здесь было очень зелено и свежо. Теперь же эта местность была больше похожа на хмурые пейзажи второсортных фильмов-ужасов. Снежное покрывало не было сплошным, изредка оголялись черные земляные пятна, будто бы беззубо сияющие посреди безупречной улыбки. Вдали когтями торчали лесополосы, безжизненные и угрюмые. По трассе неслись машины, каждая из которых волокла за собой воздушный поток вперемешку с грязным снегом и мелкими камнями. Идти по обочине было практически невозможно. В ноги летели клочья земли, к тому же машины иногда носило по дороге, поэтому Давид спустился по насыпи вниз, проталкивая ногами ледяную желтую корку. Тяжело поднимая ноги, он вышел к полю и остановился. Где-то над головой кричали вороны, напуганные и замерзшие, мечась от дерева к дереву, в панике пытаясь найти хоть какое-нибудь завалящее зерно, хоть какую мелкую крошку. Дальше идти было некуда, поэтому Давид повернул назад, и пошел вдоль посадки, проваливаясь с каждым шагом по щиколотку в слежавшийся снег. Страх.

Давид оказался в какой-то совершенно неясной ему прострации, и в итоге так и не понял, как он перешел в стадию страха. Все случилось внезапно. У него уже практически не было денег, и каждый раз, заглядывая во внутренний карман пиджака, он боялся там обнаружить пустоту. Теперь он не выбирал работу, он хотел устроится хоть куда-нибудь. В один из таких дней и наступила эта стадия, самая жуткая из всех. Он сидел на кухне, было уже далеко за полночь. Давид читал статью какого-то известного менеджера по подбору персонала о том, как правильно вести себя на собеседовании. Внезапно он боковым зрением увидел какую-то тень со стороны входной двери. Он резко обернулся, но, конечно же, никого там не обнаружил. Холодок, тем не менее, пробежал по всему его телу, начиная со спины и заканчивая кончиками волос на макушке. Вдруг он ясно стал ощущать чье-то присутствие на кухне, будто бы кто-то стоит у него за спиной, и заглядывает через плечо в экран ноутбука. Давид замер и внезапно ощутил на своей шее легкий ветерок, будто бы сзади него кто-то выдохнул воздух из ноздрей в его голую шею. Давид сильно вздрогнул всем телом и вскочил со стула. Он ясно видел, как в этот момент какое-то движение произошло и в прихожей, но там темно и видно только лишь очертания предметов. Стул опрокинут на пол, а Давид отбежал к окну и округленными от страха глазами таращился в сторону входной двери. Тишина стояла такая, что он слышал, как бьется кровь у него в висках. Ужас охватил все его тело, он ослаб и едва держался на ногах, вцепившись пальцами в подоконник. Он простоял так пару минут, затем дотянулся до стола, на котором лежала пачка сигарет и закурил. Он сел спиной к чуть теплой батарее под кухонным окном и курил большими затяжками. Когда в сигарете закончился табак, он еще долго держал ее в руке, пока уголек не начал плавить фильтр, а затем и вовсе не выпал из окурка. Сердцебиение немного успокоилось, и Давид поднялся. Его знобило, ноги едва слушались. Он решил забраться в ванну, чтобы согреться и прийти в себя. Поднявшись, Давид маленькими шажками побрел в сторону входной двери, опираясь на стол, холодильник, печку. Он добрался до стены и оперся на нее двумя руками. Так и шел, ведя кончиками пальцев по рельефу обоев, медленно переступая ногами, стараясь не издавать ни единого звука. Войдя в ванную он взглянул в зеркало, и обнаружил, что цвет его лица стал практически белым, глаза навыкате, брови подняты удивленной дугой. Давид смотрел на отражение и ему казалось, что это не он, что он смотрит со стороны на какого-то другого человека, белого от страха, с трясущимися руками, испуганного и задавленного. Попытавшись улыбнуться отражению, Давид смог лишь слегка пошевелить губами, затем бросил эту затею и осторожно полез в ванну, держась двумя руками за ее холодные края.

Он согрелся и успокоился, вода окутывала его тело, руки перестали дрожать и окрепли. Кран шумел, извергая на его ноги пенистую воду.

И тогда это произошло снова. Он ясно услышал, как в кухне загремели падающие на пол кастрюли. Кто-то пробежал по коридору и все затихло. Давид потянулся к крану, чтобы выключить воду, как в этот момент что-то сильно ударило в дверь. Трижды. Это не были стуки, будто бы кто-то хочет войти. Это были звуки того, как кто-то за дверью пытается ее выбить. Так звенят деревянные двери, когда в них сильно бьют кулаком. Так бьют боксеры, когда работают с мешком, так бьют люди, когда хотят кому-то сломать нос в драке. От этого звука Давид на мгновение замер, затем резко вскочил, вырывая вместе со своим телом воду из ванны, и закрыл дверь на щеколду. Ужас охватил его тело, он не мог думать, не мог шевелиться, не мог ничего произнести. Стоя на мокром коврике у ванны, Давид закрутил кран и стал слушать. Теперь он был уверен, что в его квартире что-то есть.

***

Во всей квартире горел свет. Даже в маленьком чулане, который обыкновенно был закрыт. Давид выпил все спиртное которое было у него в доме, даже остатки водки, которую он покупал для выпечки. Больше суток он уже не спал, и пока не мог себе представить, как это сделать. Идти было некуда. Все родственники в Киеве, а сейчас у него не было денег даже на билет на поезд. Вот и минус одиночества, подумал Давид. Спирт в его желудке уже начал выходить парами из носа, живот крутило от голода, но заставить себя что-нибудь приготовить просто не было сил. В итоге Давид съел половину пачки сухих макарон, запил их водой из чайника, и только тогда смог беспокойно заснуть.

Проснулся он уже во второй половине дня, когда сквозь шторы уже начал пробиваться свет уличного фонаря. В квартире было темно и жутко холодно. Это чувствовалось даже сквозь одеяло. Пощелкав выключателем, Давид убедился в том, что электричества нет. Такое случается, если не оплачивать несколько месяцев счета.

Приподнявшись на диване, Давид прислонился спиной к стене, поджал колени и плотнее завернулся в одеяло. Он смотрел на мигающий красный огонек индикатора заряда ноутбука и старался не думать. Сон еще не ушел полностью, Давил широко зевал и старался устроиться поудобней в одеяле. Вчерашние ужасы ушли и беспокойство отступило. Просидев так еще несколько минут, Давид уже собрался вставать и даже начал вылезать из одеяла, как неожиданный звук заставил его насторожиться. Он шел из самого темного угла комнаты, откуда-то сверху между шкафом и потолком. Давид перестал дышать и замер. Звук повторился вновь. Сомнений не было. Что-то невидимое в темноте сидит по потолком и царапает ногтями обои. Давид не видел, что это, но чувствовал, что оно видит его. Тело вновь перестало слушаться, оно только лишь дрожало, колени и локти едва разгибались, страх начал душить.

***

В 15-й психиатрической больнице в 14- м отделении в палате номер три находится на принудительном лечении Иванов Давид Иосифович. С диагнозом «параноидная шизофрения» его уже полгода колят галоперидолом, и россыпью всыпают в горло ридазин, финлепсин, саротен, гидазепам и еще какие-то розовые таблетки, названия которых уже не вспомнить. Теперь он ночью практически не спит, лишь изредка проваливается в дрем на несколько минут. Лечащий врач исписывает второй том истории болезни, а в палату кроме него и медсестры никто не заходит. Посетителей нет. Вот еще один минус одиночества.

Днем обыкновенно легче, но только лишь в палату заходит темнота, кто-то усердно начинает царапать ногтями обои. В левом углу, где-то между шкафом и потолком. © levashov.